ГЛЕБ САМОЙЛОВ
"И все-таки книжку романа мне пришлось извлечь из ящика... Мне начало казаться по вечерам, что из белой страницы выступает что-то цветное. Присматриваясь, щурясь, я убедился, что это картинка. И более того, картинка эта не плоская, а трехмерная. Как бы коробочка, и в ней сквозь стенки видно: горит свет и движутся... фигурки... С течением времени камера зазвучала." М.Булгаков, "Театральный роман".
У меня память жуткая абсолютно, помню какие-то ощущения, но скорее ощущения, чем реальные события.
Я родился 4 августа 1970 года под знаком Льва в городе Асбесте, папа у нас врач, мама инженер. Учился в школе №1 им.Горького. Рисовать в детстве любил. Потом, уже в 10 классе нам давали наши сохранившиеся с первого класса рисунки, у всех детей ежики, цветочки, а у меня - рок-ансамбль с хаерами, гитарами, барабанами.
Родители пробовали отдать меня в музыкальную школу, но я не смог там учиться, не сдюжил две школы. Ленивый ребенок был - я и сейчас ленивый - да и уставал очень, не по силам было. Так вот мое музыкальное образование и кончилось в подготовительном классе, а продолжилось только в училище.
А когда мне было 8 лет, к нам приехал в гости двоюрдный брат из Барнаула. И вот он двое или трое суток на поезде вез магнитофон - такой большой, катушечный - и коробки пленок, чтобы показать братьям, что такое рок-музыка. "Дип Пепл", "Лед Зеппелин" и "Пинк Флойд". Три хитовых альбома, тогда вышедших. И когда я услышал, я понял, кем хочу быть в жизни. С тех пор, знаешь вот, не ошибался.
Первая книжка, с которой я начал читать, была "Робинзон Крузо". Это было в первом классе, и с тех пор читал - все, что угодно. Я не представлял себя каким-то конкретным героем. Я представлял себя собой, но тоже там участвующим. А потом, когда мне лет десять исполнилось, было то главное, что я уже на всю жизнь для себя застолбил - Гофман. "Крошка Цахес", причем такая книжка, каких теперь не выпускают - большое красивое детское издание с очень хорошими картинками. То есть абсолютно другой мир, и голову снесло так... Тогда же я выцыганил у дяди, жившего в Свердловске, прочитать трехтомник Гофмана. "Серапионовых братьев" там, правда, не было, но были новеллы, "Воззрения кота Мурра", я это все прочел и до сих пор перечитываю.
- А после Гофмана?
Много, очень много. "Мастер и Маргарита". Причем я вообще не знал, о чем эта книга. Слышал, что она есть, что ее не издавали, но никогда не интересовался, из-за чего. И пока она мне в руки не попала, никакого мнения не составлял. А потом в девятом классе попала. Это было второе сильное откровение. Ну, а до этого - Уэллс, Грин, Достоевский, очень много. Вообще читать люблю, жалко, что сейчас нечего.
- А кино?
Самое любимое тогда было - "Сказка странствий". Я до сих пор ее очень люблю. Музыка Шнитке, режиссер Митта, Миронов в главной роли.
- Судя по всему, ты был тем, кого называют гуманитариями?
Гуманитарием в том смысле, что там я хоть что-то понимал.
- То есть у тебя был сугубо свой мир?
Да-да-да, как у всех нормальных книжных детей.
- А любимые праздники?
Новый год.
- А вот как это было?
Телевизор, по телевизору - Москва, такая большая и красивая, елка настоящая, живая...
- Дед Мороз?
Я знал, что вот обычай такой - ставить ботиночки под елку, я маме подарок положу, мама мне положит. Но ощущение сказки при этом всегда почему-то оставалось. Это очень важное ощущение. Единственно важное ощущение, наверное.
В школе класса до восьмого ничего особенного не было. Тогда у нас дома стояло пианино, потом появилась гитара. И на них я научился играть сам. И в восьмом классе началось то, что стало интересно.
- Научился играть-то как? Что ты пытался сыграть?
Я? Во-первых, свои песни.
- То есть в 8-м классе ты уже писал песни?
Я раньше писал песни, просто в 8-м классе я взял гитару и это стало получаться прилюдно. В классе должен быть мальчик с гитарой, вот я им и стал. Играл-то я всегда совершенно не то, что слушал, а то, что самому хотелось играть. А слушал... тогда я был жутким металлистом. Это был страшный период в моей жизни. А лет до 12-ти "Пинк Флойд" очень любил, вообще более ничего не слушал.
- А вот группы, у вас были в школе группы?
Я пришел в группу в 6-м классе. Там были ребята из 9-х классов, все умели играть на гитарах, но никто не знал, что такое бас и как он вообще работает. А я с совершенно другим представлением, я понимал, что бас - это та же самая гитара, только без двух струн. И я явился на репетицию и вдруг стал играть на басу. Все удивились и сказали - смотри-ка, бас-гитарист есть. Я раза три сыграл с ними на танцах, и все. Мне было просто интересно поиграть. Но играли, конечно, не свои песни - танцевальный репертуар тогдашней эстрады - а я подыгрывал.
В 8-м классе ездили в колхоз. Взял с собой гитару, все удивились. Свои песни пел, "Урфин Джус", "Динамик" пел почему-то... В принципе, тогда информации о том, что творится с музыкой в стране, не было. В классе 9-м попытался создать свой коллектив. Но все школьные инструменты к тому моменту были разломаны - застой кончился, началась перестройка, поэтому денег как бы не хватало на инструменты. Поэтому быстро это дело и издохло. И организовался такой... Я не сказал бы КСП... Скажем так - то, чего мне не хватило в электрическом бэнде, я попытался перенести в пение хором под гитару. КСП это трудно назвать. Была хорошая компания ребят, завернутых на серебряном веке и на футуристической поэзии одновременно, в 10-м классе все вдруг начали писать стихи. И я стал писать песни - на их стихи, на свои, - пели хором, я играл.
После 10-го класса проработал еще год в Асбесте лаборантом на полставки в той же школе, где учился - потому, что не поступил. Я в университет поступал, на исторический факультет, причем не по причине того, что мне это сильно нравилось, а по причине того, что история была единственным предметом, который я знал. И тем не менее - первый экзамен был по истории, и я даже ничего сказать не смог. Билет был - "Восстановление разрушенного хозяйства посл е гражданской войны", а второй вопрос - после Великой Отечественной. Памяти вообще никогда не было, а там все эти челябинские тракторные, годы восстановления, сколько народу работало... и так далее.
- А вот когда школу закончил - было ощущение - вот где-то жизнь?
Было. Думал - в Свердловске. Это раз. А два - Саша с Вадиком тогда в самодеятельности свердловской играли, у них ансамбль свой был, тоже хотелось играть. В классе десятом узнал про Питер, про то, что в Свердловске группы есть, тоже узнал. Это был 87-й год. И тогда стал вливаться в "Агату". Летом, когда я закончил школу, они остались вдвоем - Саша и Вадик - и решили создать коллектив. И коллектив создавался тогда уже на основе и Сашиных, и Вадиковых, и моих песен - у меня уже был большой багаж. Осенью 87-го я уже на репетиции начал ездить - мы собрались втроем и сделали первую электрическую программу.
Год я ездил туда-сюда, концерты, репетиции (репетировали на базе радиотехнического факультета), а на следующий год поступил в музыкальное училище, сдал все экзамены. По бас-гитаре и поступил. Но там я был двоечником - полгода всего нормально проучился. Вступительные экзамены сдал замечательно - причем без музыкальной школы - а потом просто перестал ходить.
- А поступал зачем?
Мама просила очень.
Существовало тогда относительно рок-музыки понятие - "свердловская школа". Трудно спорить с тем, что она действительно была. Другой вопрос, что расширялась во-многом благодаря влиянию на новые коллективы... На нас влияла со стороны. "Трэк", "Наутилус", "Урфин Джус"... Они варились между собой, играли друг у друга, половина людей во всех составах была одна и та же. А мы из технического ВУЗа, и со стороны влиться в эту тусовку было достаточно сложно. Потому что это была тусовка людей искусства. А вот после того, как мы выступили на третьем фестивале свердловского рок-клуба, все нас полюбили. У нас крылья выросли - Макаревич поздравлял, Бутусов поздравлял, Пантыкин обратил внимание.
- А Пантыкин тогда был...
Ну как - дедушка. Как он сам себя называл. То, что они сделали тогда, существует уже автономно от них самих - от Саши, Егора, Назимова. Может, они и не заметили, что они тогда сделали. Такое ощущение, что остальные - в том числе я, а мне было тогда лет 14, - услышали у них больше, чем они сами у себя услышали. И, не заметив, они продолжали дальше заниматься музыкой, а то, что было - так вот и осталось отдельно от них, ими самими даже наверняка непонятое. Стали мэтрами, стали группа "Кабинет", Саша начал писать музыку для театров, иногда хорошую... У нас у всех с ними нормальные отношения, у меня, может быть, самые близкие.
- "Ощущение разной горечи неодинаково." Словарь Даля, пример к слову "ощущение"... Как переживался тобою момент прихода признания?
Почему в самые трудные времена мы продолжали заниматься музыкой - такое ощущение было... что мы хорошую музыку пишем. И то, что кто-то должен ее слушать и любить - это ощущение было постоянно. Но я не думал, что все будет вот так. То есть когда пришла слава, мы ее не узнали.
- Что в официальной биографии, понимаемой как список побед, может иметь для тебя значение?
Для меня победа - всегда только если мне нравится то, что написал и нравится это играть. Это единственная победа, потому что других не дано. Летать я не умею, я не знаю, чего еще, остается только песни писать, а остальное... Да нет. Конечно, с деньгами хорошо, чем без денег, кто же спорит-то!
- Приз "Овация" в связи с этим ты как расценил?
Это было бы существенным раньше, когда не видел всего, что тут творится. Когда не знаешь подводных течений. Я так понимаю, что "Овацию" мы получили бы в любом случае. Например, в пику "Звезде"... Раньше, в детстве, казалось, что вот есть Москва, где все... по-хорошему, все настоящее, где елки... Брежнев... Хорошо, в общем, что мы ни в какой тусовке - ни в рокерской, ни в попсовой - здесь не участвуем.
- Ну, может быть, вам просто некогда, туры все время. Вот как ты их выносишь, не утомляет?
Распространено мнение, что чем больше у артиста концертов, тем больше он разменивается, и, как следствие, не может на концерте искренне испытывать те чувства, которые в итоге приходиться имитировать. У нас наоборот. Чем больше концертов, тем меньше думаешь о том, как бы правильно спеть, как бы слова не забыть, сыграть те ноты... Наоборот, ты о них забываешь, это переходит в механику, и, освободившись от технических проблем, ты уже находишься в своей музыке, и тебе ничто уже не мешает. И вот это ощущение создается от большого количества концертов. Когда мне уже не надо думать, правильно ли играю, правильно ли я пою, как концерт идет... Появляется ощущение свободы. Я могу находиться в своей музыке.
Студия нравится тем, что из ничего создается вдруг альбом. Вдруг его не было, и вдруг он стал. А концерт - это когда ты уже получаешь от него удовольствие.
- Многие музыканты, столкнувшись вблизи с той публикой, что орет на концертах, испытывают некоторый шок - "и это вот те люди, которым"...
Ну... да... Бывает. С другой стороны, я тешу себя... Я вспоминаю себя, когда мне очень нравился "Наутилус" или "Алиса". Скажем так, мальчик переживает вместе с ними, но при этом я сижу сзади и вперед орать не лезу. И вот я думаю, что огромное число людей, которые нас тоже любят, это не обязательно они.
- Вот сейчас у вас все очень клево, но не возникает ли вопроса - что дальше?
А дальше вся надежда на новый альбом. Я живу новым альбомом. И мне кажется... Мне кажется, что он получится честнее и интереснее...
- Почему это - честнее?
Честность... не пытаться давить из себя то, что, в общем, и тебе нравится, и другим - с целью самому им понравиться. Посторонним людям кажется, что мы всегда скатывались в эту грань. Мне кажется, что нет. Все равно мы играли только то, что нравится нам.
А сейчас состояние кардинально изменилось - у Вадика точно, у меня точно, год этот очень много переломал, изменил. Не для интервью скажем, много сказок из жизни исчезло, это с одной стороны, а с другой - осталось понимание того, что я, как человек, не хочу ничего, кроме того, чтобы летать. Ощущение сказки в детстве - оно так и было, но чем-то вуалировалось... Сейчас оно осталось голое.
Дело в том, что мы записали сначала все альбомы, не будучи популярной группой. Вот. А сейчас у нас первый альбом, записанный в качестве "вот мы популярная группа, вот мы будем писать альбом". Сейчас, наверно, произойдет очень большой отсев людей. Наверно, как раз те люди, которые нас понимали, как мы себя понимали, они останутся. Но я думаю, что большое количество других отсеется. Останутся такие вот книжные мальчики-девочки, и слава Богу, пускай бы они остались.
- Наркотики расширяют сознание?...
Раньше так думал. Оставалась иллюзия. Еще одна потерянная иллюзия. Вот это попробую, а потом вот то, и, должно быть.... У меня вот было ощущение сказки, я-то думал, что я его усугублю, расширю и наконец-то в нем буду. Обман это все, чушь собачья. Это не туда.
- Что читаешь сейчас?
Сейчас Гофмана. Но в этой стране перестали выходить книги. Я не знаю, где найти книгу... или не написаны еще книги, которые мне бы захотелось прочитать.
- А Набоков?
Знаешь, скорее Бунин. А Набоков - вот "Машенька", бунинский рассказ такой получается.
- Вечер, скучно... Что ты делаешь?
Или на гитаре пытаюсь играть, или читать, или кино смотреть пытаюсь. А когда делать нечего, в основном схожу с ума. Назови некий список людей, оказавших на тебя влияние. Кто угодно - далекий друг или сосед по лестничной клетке.
Ну, из соседей-то вряд ли кто повлиял. Книги, в основном, кино. Гофман, Булгаков, Достоевский, Майн Рид, "Пинк Флойд", "Урфин Джус", "Наутилус", "Кью", Кейв, Вейтс, Шнитке, Чайковский и Бетховен. "Дор'з", но это поздно, и, может быть хорошо, что поздно.
- Нет, ну а реальные люди
Нет. Даже в детстве не было ощущения - "ой, блин, если бы это я написал"... Нет, было ощущение, что музыку, которую я хочу написать, никто не написал еще. Вот в таком обмане и живу.
- Были ли в твоей жизни поворотные момент, когда все вдруг менялось?
Единственное, что как бы перевернуло - наверно, вот этот обман, который с детства существовал - скажем так. Потихоньку разочаровывался, что сказки нету в ни в том, ни в этом, а в 95-м узнал, что и в наркотиках тоже нет.
- И не сделал из этого вывода, что нет вообще?
Да, не сделал. А как? Она должна быть. Где-нибудь да должна. Другое дело, я знаю, что не смогу стать ни Шри Ауробиндо, ни Кастанедой. Вот это мне не дано. Путь поэта не есть путь воина. А музыка может приблизительный критерий какой-то дать, моя музыка, а для того, чтобы по-настоящему создать некий факт, это надо быть великим, у меня таких сил нет. Я не Бетховен и не Чайковский. Остается попытаться заниматься тем, чем занимаешься. Может быть, что-нибудь да получится.
- Что важнее для тебя - эстетическое впечатление, ощущение или мысль?
Я не знаю. Мысль - это ощущение, а ощущение - это эстетика. Вот, блин... Если я это даже сам для себя сформулирую, я это в себе же и закопаю. Я не хочу формулировать. Либо выйдет коряво, либо возьму и этим все и закончу.
Вот я не знаю - "Книги Просперо", что там главное? Текст Шекспира, хореография, операторская работа? Музыка? По-моему, это просто стрела такая... идет вглубь. Или пространство какое-то, которое просто существует, и все. Что в нем, кто в нем говорит, чьи слова - это, может быть, и не важно.
- Любимое время в истории?
Завтра.
КОММЕНТАРИЙ
"Глебушка". После общения с Глебом Самойловым само собой возникло ощущение, что его следует называть - Глебушка. Как впоследствии выснилось, многие его так и называют. Это действительно к нему подходит. "Ощущения". Это слово часто встречается и всегда в каких-то важных местах. Психолог бы вывел что-либо из этого, мы же оставляем просто как факт.
тексты суперские.....
